Время, пространство и проблема свободы воли

Глава из книги Ламы Анагарика Говинды "Творческая медитация и многомерное сознание"

Пер. с англ. Владимира Афанасьева


Взгляд в пространство есть одновременно и взгляд в прошлое. Пространство есть видимое время, но видимая, однако, только в одном направлении. Мы похожи на путешественников, находящихся на заднем сидении быстро движущегося экипажа, с которого можно видеть лишь то, что уже пройдено, но не то, что приближается.

Однако кто может утверждать, что мы не движемся по кругу, и что взгляд в далёкое прошлое не равнозначен взгляду в будущее? Даже если бы круг не был замкнут, а был развёрнут в своего рода трёхмерную спираль, то и тогда было бы обнаружено большое сходство между прошлым и будущем.

Тем не менее, такое возможно: мы могли бы сравнить круг с жёстким законом повторения, управляющим всеми процессами, находящимися друг с другом в простой относительной связи, в то время как отклонение от круга в трёхмерную спираль (посредством которой движение переходит из второго измерения в следующее, более высокое измерение) указывает на определённую долю свободы воли у более высоких форм жизни.

Открытие того, что во вселенной не существует прямолинейного движения, но каждое движение, включая и световое, есть движение по кругу, оправдывает идею, о которой говорилось выше. «Общая теория относительности, – пишет Халден в своей работе Возможные миры (стр.4)…, -- видимо, неизбежно приводит к тому выводу, что вселенная конечна, и что любое движения вперёд в конечном счёте приводит в исходную точку».

Мы можем видеть миры, удалённые от нас на многие тысячи световых лет, а возможно, откроем миры, находящиеся и на более далёком расстоянии, пока однажды не обнаружим, что один из них – наш собственный, однако, не такой, каким мы знаем его сейчас, а каким он был миллиарды лет назад. И, вероятно, поэтому мы так никогда и не обнаружим, а точнее, не узнаем его, и будем, поэтому, продолжать проникать во вселенную, никогда не достигнув конца. И это потому, что пространство (хотя оно и может иметь предел в таком виде, в каком мы знаем его) всегда удаляется от нас и на наших же глазах превращается в новую бесконечность, имя которой – время.

Итак, когда мы созерцаем звёздное небо, перед нами не та вселенная, что реально существует сейчас, но вселенная прошлого, и, что ещё более удивительно, – вселенная, различные части которой никогда даже не существовали одновременно (но одни – несколько минут назад, другие несколько миллионов лет назад), хотя мы видим их в одно и тоже время.

Но разве мы не живём, даже в самом ближайшем к нам окружении, более в прошлом, чем в настоящем? Разве не живём мы почти в мире призраков, если осознаем тот факт, что наши тела, как таковые, на самом деле есть видимое проявление нашего прошлого сознания, которое и создало эту материальную форму, в соответствии с его своеобразными тенденциями и состоянием развития? Вероятно, именно поэтому все наши телесные органы чувств направлены в прошлое, то есть в направлении твёрдых тел и вибраций, исходящих от них, но не в будущее или настоящее в прямом смысле слова.

Тело по своей природе является в действительности материализованной кармой, сознанием прошлых моментов существования, принявших видимую форму. Карма есть не что иное, как действующий принцип сознания, который как результат (vipaka) также переходит в видимую форму (1)*. Таким образом, видимая форма по существу принадлежит прошлому, и поэтому воспринимается как нечто чуждое теми, кто перешагнул её и вышел за её пределы.

Сложное состояние тела, являющегося продуктом далёкого прошлого сознания и основой настоящего сознания, выражается также и в том, что одна часть его функций протекает сознательно и подвластно нашей воли, как например, движение конечностей, дар речи и т.д., в то время как другая его часть протекает бессознательно и не подвластна нашей воли (а поэтому и нашему настоящему сознанию), примером чего может служить кровообращение, пищеварение, работа внутренних секреций, рост и распад клеток и т.д.

Дыхание занимает промежуточную позицию, поскольку этот процесс (дыхания) можно поднять с бессознательного уровня до сознательного, иначе говоря, сделать дыхание сознательной функцией. Таким образом, дыхание способно совмещать настоящее с прошлым, умственное с телесным, сознательное с бессознательным. Это – посредническая функция, единственная функция, при которой мы можем постичь то, что уже произошло и что происходит сейчас, и благодаря которой мы может подчинить себе прошлое и будущее. Поэтому оно и является отправной точкой созидательной медитации.

Мы живём, главным образом, в опосредованном мире реакций, и лишь иногда мы переживаем истинную реальность и тогда живём в настоящем. Наши обычные реакции являются привычными благодаря повседневной рутине, а поэтому своей основой имеют прошлое, накапливаются в форме инстинкта, памяти, умозрительных и чувственных ассоциаций и т.д. Хотя эти функции и являются необходимыми для согласования и продолжения нашей умственной и физической жизни, они образуют лишь субструктуру нашего существования, пассивную сторону жизни. Они являются как нашим личным, так и общим наследием. И до тех пор, пока наследие это будет определяющим, мы, фактически, будем жить в прошлом.

Однако наше сознание не связанно каким-либо одним направлением, как связанно наше тело и его чувства, но участвует как в настоящем, так и в будущем при условии, что мы даём ему такую возможность, освобождая его, пусть даже временно, от бремени прошлого.

Такое случается в моменты созерцания или интуиции (как при религиозном созерцании, так и при созерцании произведений искусства или природы), в состояниях глубокой погружённости или концентрации.

В подобном состоянии любой объект – будь то объект мысли или физический объект – становится субъективным и прямым переживанием, при котором никакие предшествующие ассоциации не нарушают свежести и не искажают подлинности впечатления.

Жить в настоящем значит воспринимать всё совершенно чистым, не предубеждённым и открытым умом, переживать всё настолько полно, как если бы мы никогда ранее не знали переживаемого объекта, каким бы и чем бы он не был. Это означает сохранять (или восстанавливать) свежесть и живость ума, что является качеством, характеризующим гениальность.

Обычно мы живём вне жизни, либо находясь во власти прошлого, либо в ожидании будущего. Обе эти установки ума означают рабство, карму как в её действующей, так и в противодействующей формах. Преодолеть же санкхары (sankharas) (2) значит преодолеть прошлое и освободить себя от него.

Вот почему буддистская медитация не преследует иной цели кроме как возвратить ум в настоящее, в состояние полной пробуждённости сознания путём очищения его от всех помех, созданных привычкой или традицией. Я слышал однажды от одного ламы, что роль мастера, адепта Короткого Пути, состоит в руководстве процессом «очищения». Он должен побуждать своего ученика (novice) избавляться от убеждений, идей, привычек, приобретённых в процессе жизни, и врождённых наклонностей, являющихся частью его теперешнего ума, и развитых в течение прошлых жизней, происхождение которых утеряно в ночи времени. С другой стороны, мастер должен предупреждать своих учеников, чтобы те остерегались новых убеждений, идей и привычек, являющихся такими же беспочвенными и иррациональными, как и те, от которых он избавляется. Непременным условием на «Коротком Пути» является избежание мысленных представлений. Если воображение и предписывается в созерцательной медитации, то лишь для того, чтобы показать посредством этого сознательного создания восприятий и ощущений иллюзорную природу этих восприятий и ощущений, кажущихся нам реальными, хотя они также основываются на воображении. Единственная разница здесь в том, что в этом случае процесс создания происходит бессознательно. Тибетский реформатор Тзонг Кхапа определяет медитацию как «средство, дающее возможность отстранить все мысленные представления вместе с их семенем» (3) .

С этой точки зрения особое значение приобретают слова Тилопы:

«Действуй так, чтобы познать себя посредством символов
твоего собственного ума,
Без создания образов, без обдумывания, без анализа,
Без медитирования, без самонаблюдения;
держа ум в его естественном состоянии» (4).

Сколь долго мы будем жить в прошлом, столь долго будем находиться во власти закона причины и следствия, который не оставляет место для проявления свободы воли и делает нас рабами необходимости. То же самое вполне относится и тому, что мы называем «пребыванием в будущем», что обычно является лишь состоянием перевёрнутой памяти – сочетанием опытов прошлого, спроецированных в будущее. Однако, когда прошлое или будущее переживается в состояниях ясновидения, они становятся настоящим, являющимся единственной формой, в которой мы можем испытывать реальность (из которой все другие формы есть так сказать «перспективно искажённые рефлексы»). Только тогда, когда мы пребываем в настоящем, то есть в моменты полного осознания и «пробуждения», мы свободны.

Таким образом, мы живём как в царстве закона, или необходимости, так и в царстве свободы. Наука, которая имеет дело лишь с тем, что уже произошло, с затвердевшей формой, но не с природой реальности или с действительным процессом становления, а поэтому имеет дело более с противодействующим, чем с действующим миром – может постичь лишь то во вселенной, что находится исключительно во власти закона или необходимости.

Вот почему наука не может быть судьёй в вопросе детерминизма и индетерминизма, или свободы воли, в отношении живых существ, т.е. «саморегулирующихся и самосохраняющихся» организмов, наделённых сознанием; не может также и философия, поскольку она опирается на научные факты и методы, такие как логическая дедукция и т.д., которые принадлежат тому же самому противодействующему миру, тому же второстепенному временному измерению.

Абстрактное мышление всегда ведёт к крайнему и одностороннему результату, сводя эту проблему к ряду утвердившихся концепций и идеологически изолированных отделов, которые перемещаются на искусственном уровне (уровне, который в действительности существует в такой же малой степени, что и те концептуальные единицы) и чётко группируются на одной или другой, противоположной, стороне уравнения так, что результат всегда будет либо положительным, либо отрицательным или, во всяком случае, будет определённое решение между двумя сторонами.

Молчаливое принятие того, что мир, который мы мысленно создаём, есть тот же мир, в котором мы живём (не говоря уже о мире «как таковом»), является основным источником заблуждения. Мир, в котором мы живём, заключает в себе мир, создаваемый нашим умом, но не наоборот. И это потому, что мы живём в нескольких измерениях, из которых интеллект (способность обдумывать и размышлять) является лишь одним из них.

Если мы интеллектуально воспроизводим те переживания, которые принадлежат другим измерениям, мы делаем то же самое, что делает художник, когда изображает трёхмерное пространство на двухмерной поверхности. Он делает это принесением в жертву определённых качеств и введением нового порядка в пропорциях, которые являются единственно приемлемыми в пределах этого искусственно созданного произведения живописи и лишь с одной определённой точки зрения.

Законы этой перспективы соответствует законом логики. В жертву им приносятся качества более высоких измерений. Они избирают объект и ограничиваются одной точкой зрения, так что их объекты представляются лишь с одной стороны (а именно с той, которая отражает их предвзятую точку зрения) и при различных соотношениях, а именно, сокращёнными в ракурсе.

Но тогда как художник сознательно переводит свои впечатления из одного измерения в другое – и не для того, чтобы изобразить или воспроизвести объективную реальность, но чтобы выразить определённое переживание или отношения к ней, – интеллектуал обычно верит, что он воспроизводит реальность в своём уме, принимая по ошибке сокращённую в ракурсе перспективу своей двухмерной логики за всеобщий закон. Использование логики в мышлении так же необходимо и оправдано, как использование перспективы в живописи, но лишь как средство выражения, а не как критерий реальности.

Таким образом, решать – является ли детерминизм или индетерминизм реальным свойством мира – не дело философии, поскольку «или-или» просто не существует: не существует двух возможностей, между которыми нам приходится решать или выбирать, но существует только две стороны одного и того же явления. Проблема заключается лишь в определении соотношения между двумя сторонами.

Если логик не в состоянии объединить эти две стороны нашего переживания в своей картине мира, иначе говоря, если он находит это несовместимым с законами логики, тогда он лишь доказывает, что его логика бессильна в вопросах, касающихся реальной действительности. Потому что здесь нам приходится иметь дело с самой непосредственной формой действительности, с самыми фундаментальными фактами человеческого опыта, который ни философия, ни религия не могут осмелиться отрицать или пренебрегать:

1. Факт, что мы чувствуем себя свободными и ответственными за наши поступки, и что это самое сокровенное переживание свободы воли есть непременное и обязательное условие самого нашего существования как разумных людей. Без свободы воли мы были бы низведены к состоянию автоматов, и способность мыслить была бы не только не нужной, но и решительной помехой.

2. Факт, что мы живём в мире, управляемом законами, которые, хотя и ограничивают нашу свободу, дают нам возможность регулировать, направлять и планировать наши действия, таким образом приводя наше поведение в гармонию с внешним миром.

Мы не можем изменить закон причинности, но поскольку мы знаем, что определённые причины вызывают определённые следствия, мы в состоянии делать выбор между несколькими линиями поведения, открытыми для нас. И раз уж мы выбрали одну из них, мы уже вынуждены следовать течению событий, являющихся следствием нашего первого шага.
Сравнительно редко случается и так, что мы оказываемся поставленными перед действительной возможностью выбора, потому что обычно одна ситуация вытекает, в силу необходимости, из другой и требует определённого курса действий. Но нельзя отрицать того факта, что мы проявляем наши способности различения, рассуждения и решения так же, как нельзя отрицать того факта, что если бы различные люди сталкивались с одинаковой ситуацией, то их решения отличались бы друг от друга.

В данном случае детерминист скажет, что это как раз и доказывает то, что свободы воли не существует, поскольку каждый человек поступает просто в соответствии с его врождёнными свойствами характера, с которыми он связан так же как связан камень с законом гравитации. Эта точка зрения столь же глупа, сколь и логична, поскольку здесь мы начинаем играть словами, независимо от их соотношения с живым опытом (как если бы каждый человек был реальностью сам по себе или математической величиной с определённым значением).

Свобода воли означает выражение собственной воли человека, т.е. воли, которая соответствует его собственной природе. Таким образом, выражение «свобода воли» уже предполагает и заключает в себе идею индивидуальности или человеческой личности. Воля, как таковая, может возникнуть лишь в человеке, и если она – свободна, она выражает определённый его характер.

Различие между законом природы и свободой воли состоит в том, что закон природы действует автоматически и с универсальной одинаковостью, тогда как свобода воли сознательна и индивидуальна. Воля, которая бы действовала непоследовательно и без связи с нашей собственной природой, ничего не значила бы и наверняка не называлась бы свободой воли, хотя и была бы свободна от любого возможного закона. Мы, скорее, назвали бы её сумасшествием.

Итак, можем подвести итог:

1. Свобода воли (или свобода вообще) не есть произвольность.

2. Свобода воли никогда не может быть объектом наблюдения, но лишь субъективным опытом. Проблема свободы и необходимости – исключительно субъективная проблема, и не может быть решена объективно в принципе ни наукой, ни философией .

3. Свобода воли – относительный термин, означающий отношение разумного существа к окружающему его миру или к какой-либо определённой ситуации.

4. Поэтому, не может быть абсолютной свободы воли.

5. Свобода воли означает свободу выражать собственную волю в соответствии со своей природой и внутренним миром (степенью развития) в отличие от механической реакции, которая следует всеобщему закону без проникновения в этот внутренний мир или понимания его природы.

6. Свобода воли не подразумевает, что для неё не существует закона или что её закон противостоит общим законам. Она может следовать общим законам, а может и не следовать им, и во многих случаях она видоизменяет их и превращает их в закон индивидуума.

Мы можем сравнить нашу индивидуальную волю с локомотивом, а общий закон – с системой железнодорожных путей. Локомотив может по желанию выбирать путь, а вот изменить путь он не может.

Две явно противоречивые области свободы и необходимости (характер и логос, свобода воли и закон) встречаются в человеке. То, что возникает извне как необходимость, может являться самым подлинным, самым настоящим выражением свободы, свободы воли, если оно соответствует внутреннему закону или природе личности.

И вот здесь-то возникает главный вопрос: а не являются ли законы, которые мы воплощаем, и которые, следовательно, мы считаем навязанными нам помимо нашей воли, не являются ли эти самые законы нашим духовным созданием, а поэтому, подлинным выражением нашей собственной глубоко внутренней волей? Как может философ предполагать, что он стоит вне мира и вне человека и притворяется «объективным» наблюдателем в вопросе, где внутренний опыт (на котором основаны те самые законы, которые он хочет исследовать) являются единственным источником информации? Он подобен человеку, находящемуся в движущемся экипаже, который говорит о движении вокруг него, не осознавая, что движется-то он сам.

Следующие многозначительные слова А. Эддингтона (из его работы “Пространство, время и гравитация”) считаем вполне подходящими, чтобы дать резюме нашему положению: «Мы обнаружили странный след на берегу неизведанного. Мы выдвинули одну за другой глубокие теории, чтобы объяснить его происхождение. Наконец, нам удалось воссоздать существо, оставившее его. И чудо! Этот след – наш собственный!»

С признанием этого наука вступает в новую фазу своего развития, фазу, в которой физическое и метафизическое не являются более противоречивыми понятиями, и в которой исследование вселенной приведёт к открытию и признанию новых измерений человеческого ума.

Сноски и замечания

(1) Карма в буддизме термин строго психологический и никак не метафизический. Он не означает непреложность рока, или судьбы, а непреложность «действия». Определение действия или поступка, согласно словам Будды (“Ангуттара-Никайя” VI, 63), следующее: «Четанахам бхиккхаве каммам вадами» – «Воля (волеизъявление), о монахи, и есть то, что я называю действием». Другими словами, только там, где имеет место намерение, то есть сознательно мотивированное усилие, мы можем говорить о кармическом действии, и только такое действие обладает последствиями, формирующими характер человека, определяющими наши наклонности и таким образом наши будущие действия и реакции. Характер есть не что иное, как тенденция нашей воли, сформированная повторяющимися поступками. Каждый сознательно совершённый поступок оставляет подсознательный след (самскару). Это похоже на тропу, образованную в процессе ходьбы, и где бы ни находилась однажды проторённая тропка, там мы обнаруживаем, если возникает подобная ситуация, что уже спонтанно выбираем её. Это – закон действия и противодействия, который мы называем кармой, законом движения в направлении линии наименьшего сопротивления, т.е. часто протаптываемого, а потому более лёгкого пути. Это и есть то, что обычно известно как сила привычки. Как гончар создаёт сосуды из бесформенной глины, так и мы посредством поступков, слов и мыслей создаём из неподвижного бесформенного материала нашей жизни и наших чувственных впечатлений сосуд нашего будущего сознания, а именно то, что придаёт ему форму и направленность.

(2) Это формирующие тенденции, вызванные предшествующими действиями, создающие наш характер и определяющие нашу судьбу.

(3) А. Девид-Ниль “С мистиками и магами в Тибете”, «Pinguin» с.245.

(4) Эванс-Вентц “Тибетская йога и тайные доктрины”, «Oxford University Press», с.149.



...

События и новости
2024-03-05С праздником Махашиваратри!

Ом Намах Шивайя! Коллектив Школы йоги Парашакти сердечно поздравляет друзей нашего сайта с праздником Махашиваратри, «Великой ночью Шивы», главным праздником последователей шиваизма, одного из трёх главных направлений индуистской религии. Он отмечается ежегодно за одну ночь до новолуния в феврале-марте постом, всенощным бдением, пением бхаджанов и киртанов, медитацией и поклонением Шиве как Махешваре, «Великому (личностному) Господу», Первичной Душе.

Наши занятия